Правда, осознавая, насколько крупную сумму мне выделили продюсеры, я был вынужден согласиться на использование спецэффектов. Я сделал это не по своей воле. На самом деле у меня проблемы с восприятием спецэффектов. У меня складывается впечатление, что они искажают не реальность — ведь они для этого и созданы, — а сам фильм, саму суть кино. Мне совершенно не интересны такие фильмы, как, например, «300 спартанцев». Конечно, он имел огромный успех, но из-за систематического использования спецэффектов и компьютерной графики, на мой взгляд, он стал фильмом в жанре научной фантастики — возможно, очень красивым, но искусственным, коммерческим и уж точно не историческим произведением о спартанских воинах. Это, впрочем, не значит, что я не могу оценить по достоинству некоторые научно-фантастические фильмы...

Возвращаясь к разговору о «Затойчи», надо сказать, что это экранизация очень популярной в нашей стране серии романов Кана Симодзавы, главным героем которой стал бессмертный вымышленный герой японских легенд эпохи Эдо. Теле- и кинофильмы по мотивам этих романов были очень популярны в 1960—1970-е годы.

До 1989 года главную роль в них исполнял актёр Синтаро Кацу. Но я никогда не был большим фанатом этой саги из двадцати пяти фильмов, в частности из-за того, как они были смонтированы. Я даже смотрел не все серии, только несколько, на кассетах. И должен признаться, мне этого хватило. Мне всегда казалось, что борец за справедливость в исполнении Синтаро Кацу перегибал палку. Я видел эту роль иначе. Поэтому я ни в коем случае не хотел ему подражать. Кроме внешности, у наших персонажей нет ничего общего. За полгода до начала съёмок я перекрасился в блондина. Я даже появлялся в таком виде в телепередачах, чтобы публика понемногу привыкла к моему новому образу и как можно скорее, уже заранее, прониклась моим новым воплощением.

И все же решиться на такую авантюру — снять фильм по старинной саге, столь любимой широкой публикой, — можно далеко не сразу. Конечно, эту картину мне заказали, но я бы, возможно, не взялся за эту работу, если бы Мама Сайто, Тиэко Сайто, не настаивала на том, что я должен снять этот фильм.

Хотя моя экранизация более оригинальна, очень ритмична и полна сюрпризов и шуток, я всё же беспокоился за неё и даже не подозревал, что она будет настолько популярна среди молодёжи, как в Японии, так и за границей. И я бы солгал, если бы сказал, что мне это неприятно. Ведь фильму аплодировали по всему миру, вплоть до Австралии, Новой Зеландии и Турции. «Затойчи» собирал полные залы в Стамбуле! Он получил «Серебряного льва» в Венеции и много других наград, в том числе приз в Канаде.

Вдохновившись идеей старинной саги, я всё же не стал копировать традиционные рецепты фильмов тямбара и использовать популярные боевые искусства. Вы, наверное, обратили внимание: в моём «Затойчи» нет ни кунг-фу, ни ушу, ни тайского бокса. Мне хотелось чувствовать себя комфортно. Поэтому никаких типичных драк. В основном поединки, которые зритель видит в фильме, получились такими, какими я их придумал. Но это вовсе не значит, что подготовка к боевым сценам была из лёгких. Наоборот. Над ними пришлось поломать голову, а съёмки были сложными, долгими, утомительными. Была проделана огромная работа по воплощению и адаптации моих замыслов. Каждая сцена сражений на мечах требовала огромных усилий.

Битвы в «Затойчи», как и длинная финальная сцена под музыку с отбиванием чечётки, — всё это в значительной степени плоды того, что я перенял у моего учителя Фуками-сан в Асакусе. И всё же, если бы мне надо было снимать продолжение «Затойчи», я бы, скорее всего, вдохновлялся более традиционными поединками, скорее китайскими, чем японскими.

Я, кстати, давно уже размышляю над продолжением. Пока это только в проекте. Японские и зарубежные киноманы поддерживают идею второй версии, которая будет более современной и, безусловно, ещё более кровавой, чем первая сага. Я все ещё думаю над этим. В данный момент я не собираюсь всерьёз браться за вторую часть. Я пока не готов. И честно говоря, жанр каждого следующего фильма зависит от моего настроения. Но будьте уверены: я сниму ещё не один жестокий фильм.

10.

Трилогия для двойника

Писатель Норман Мэйлер вывел своего двойника в потрясающем триллере «Американская мечта», а Вуди Аллен воплотил в своих фильмах героев-параноиков, как и он сам, переживающих экзистенциальный кризис. Китано в свою очередь решил появиться на экране в трёх поразительных фильмах: «Такешиз», «Банзай, режиссёр!» и «Ахиллес и черепаха». Эта напряженная трилогиия вызывает ощущение катарсиса, в нём автобиографические мотивы смешиваются с вымыслом. Режиссёр, уставший соблазнять, признаёт, что хотел бы стереть как свои убеждения, так и всю лживость и надменность Бита Такеши, его телевизионного воплощения.

В сентябре 2006 года я был в Италии, на 62-м Венецианском кинофестивале. Моё появление стало для всех сюрпризом, никто не ожидал увидеть меня там. Но так уж получилось, что мой фильм «Такешиз» отобрали в программу в 2005 году, в самый последний момент. Отзывы после показа удивили меня. Они были двух типов: либо «Это ваш худший фильм», либо «Это ваш лучший фильм». В Японии «Такешиз» назвали «странным».

Но главное, мне кажется, — японцы ничего не поняли в нем.

Забавный критический автопортрет «Такешиз» — это, безусловно, фильм-признание, самое обескураживающее, внежанровое, барочное произведение режиссёра. «Такешиз» лишает дара речи. В этой метафизической картине Китано показывает переполненную событиями жизнь Бита Такеши, растиражированной звезды шоу-бизнеса. Но зрителя ждёт сюрприз: режиссёр также выводит на экран двойника шоумена. Это кассир мини-маркета, неотёсанный и замкнутый неудачник с выбеленными волосами, который ждёт не дождётся своего звёздного часа. Несколько раз столкнувшись с великим Битом во время безуспешных прослушиваний, его двойник погружается в полное безумие, в котором Определённые стороны реальной жизни Бита Такеши перемежаются отрывками из жестоких фильмов Китано, превращаясь в мозаику из ошеломляющих образов, течения повествования и невероятных встреч. Мнения европейских критиков разделились: фильм оказался одновременно и «обескураживающим», и «удачным», и «сюрреалистическим». Погром во время весёлой ярмарки, фантазмы Китано, обращённые в насмешку, «Такешиз» — отражение сложного сознания режиссёра. Он соединяет совершенно не связанные между собой образы, как в своё время это делали кубисты. «Такешиз» — словно серия картин художника-примитивиста, добившегося удивительной гармонии между поэзией и реальностью. Когда Китано говорит об этом фильме, в его голосе звучат обида и разочарование: его неверно поняли, и реакция публики была смешанной.

А ведь этой работе он отдался полностью.

В «Такешиз» я и наигрался до ужаса, и повеселился от души.

Я дал выход эмоциям, позволил себе роскошь раздвоиться, повинуясь воображению и неврозам, и сыграть сразу двух своих двойников, где один ненормальней другого. В самом деле, мы видим, как пересекаются пути успешного таренто («человека из телевизора»), который стал ведущим развлекательных передач, и его другого воплощения — зажатого, потерянного, невезучего бедолаги, кассира из мини-маркета, который мечтает стать звездой экрана и в поисках роли ходит от одного прослушивания к другому — а по сути, от унижения к унижению...

Разве можно рассуждать всерьёз о такой картине?

В фильме шоумен — это Бит Такеши собственной персоной, другой же — некий безвестный Китано. Не побоявшись выглядеть смешным в глазах зрителей, которые могут подумать, что я сошел с ума, зазнался или перегнул палку, я решил запечатлеть Китано — фаната в тот момент, когда он просит автограф у своего кумира, Бита Такеши! Эта сцена — настоящий кошмар, как для режиссёра — то есть для меня! — так и для зрителя, и при этом она — ответ на безусловно стереотипное представление обо мне. Я признаю, что эта сцена смотрится странно. В этом фильме почти бесконечная череда типов, похожих друг на друга, но не идентичных — на телевидении, в кино, в истории, которая ускользает из-под моего контроля, — позволила мне посмеяться от души и самого себя обратить в шутку.